Кто такие индоевропейцы? Часть 2.
Арии перед броском на юг: Веды.
Перед тем, как мы обратимся к переселению ариев на юг, постараемся ещё раз кратко обрисовать их жизнь до того, в героическую эпоху — II тыс. до н.э.
Литература, пожалуй, любого народа начинается, в конечном итоге, с чего-то небольшого: так огромная и полноводная река начинается с маленького ручейка. Начало же литературы ариев – колоссальное по масштабам и по множеству смыслов «озеро» — с многочисленными «реками», выходящими и з него, и «заводями», из которых появлялись и появлялись новые сюжеты, жанры, образы, метафоры…
Веды. «Ведение», «Знание».
Их выделяют четыре, и, чтобы хорошо изучить любую их них, явно не хватит целой человеческой жизни.
«Ригведа», «Ведение речи» — ибо истинной речью, — тем, что можно называть таковой – называли только речь, обращённая к богам и богиням. Это Веда гимнов. Двадцать мандал («кругов») – огромных глав.
«Самаведа» — почти то же содержание, что и в «Ригведе», но с мелодиями. Основа всей индийской музыки, повлиявшая в том числе и на многие другие традиции Азии. Величайшее сокровище для всех музыковедов, ибо даже о музыке греко-римского мира, существовавшего гораздо позже, можно только гадать, а об основных особенностях музыки ариев благодаря «Самаведе» мы всё же можем иметь определённое представление.
«Яджурведа» — «Чёрная» и более полная «Белая» — Веда жертвенных формул, то есть возгласов, которые издавались при совершении жертвоприношений.
«Атхарваведа» — Веда жрецов огня – атхарванов. Запретная Веда, вызывавшая неподдельный ужас, но порой и серьёзные надежды. Веда заговоров, до сих пор принимаемая не всеми школами жрецов-брахманов.
В целом более древней считается «Ригведа». Её ядро формируется в первой половине и середине II тысячелетия до н.э., хотя наиболее ранние части «Атхарваведы», к примеру, являются не менее древними. Веды запоминали наизусть – с правильным ударением, разбивкой на слова и особенностями произношения. Впервые их стали записывать только в XI в. н.э. (!), о чём сообщает и великий знаток и друг индийцев, искренний и набожный мусульманин ал-Бируни, по происхождению, кстати сказать, тоже арий (хорезмиец, выходец из Средней Азии). Веды были текстами «закрытыми», менять их было категорически запрещено, под страхом гнева богов. Но язык постепенно менялся, к тому же, насколько можно понять, в основу ведийского языка были положены диалекты далеко не всех ариев. Боясь богов, жрецы обстоятельно занялись языкознанием. В VII-VI вв. до н.э. брахман Яска (едва ли первый, с другой стороны) пишет первые обстоятельные комментарии к Ведам, а в VI-V вв. до н.э. брахманы создают новую науку – грамматику, дошедшую до высочайшего, непревзойдённого во многом и сейчас уровня в произведениях великого Панини. Интересный факт: «Восьмикнижие» последнего, открытое европейцами только в XIX в. н.э., даже тогда произвело потрясающее впечатление и послужило серьёзным стимулом для развития европейской грамматики!
Так как жрецы ориентировались на устную передачу знаний, отец-брахман и в наше время учит сына Ведам с голоса, а научившийся им из книги долго считался недоучкой. Благодаря этому, нам частично и сейчас доступно звучания языка 30-40-вековой давности. Но тщательное исследование Вед ещё на рубеже XIX-XX вв. н.э. привело одного из великих брахманов и великих борцов против английских завоевателей Б.Г. Тилака к парадоксальным, на первый взгляд, выводам.
Веды порой описывают астрономические явления. Изучение же археоастрономии, которая рассматривает астрономические представления людей древности, и, более широко, палеоастрономии, которая анализирует древние астрономические события, порой позволяет датировать – иногда очень точно! – тот или иной древний текст (или археологический памятник). Парад планет, явление той или иной кометы, необычное свечение в определённой части ночного или сумеречного неба, даже особенности наклона тени зимнего и летнего Солнца, — всё это (а также многое, многое другое) настоящий клад для вдумчивого и неспешного исследователя.
Картина же звёздного неба меняется, хотя и постепенно, в течение тысячелетий. Так, меняется картина созвездий и соотнесённость последних с тем или иным временем года. В частности, в созвездия Скорпиона и Стрельца некогда разделили созвездие Вепря, которое соотносилось с днём осеннего равноденствия, а вовсе не с ноябрём – декабрём, как сейчас. Подобное связано с тем, что Солнце обращается вокруг центра Галактики и совершает полный оборот за 180 млн. лет.
Обращая же внимание на описание астрономических явлений в Ведах и других древних текстах, Б.Г. Тилак и его едино-
мышленники обратили внимание на подобные серьёзные несоответствия. Созвездие Мрига (Орион) создателями Вед соотносилось с днём весеннего равноденствия, что даёт дату около 4500 г. до н.э. Близкую дату даёт и «Тайттирия-брахмана» — более поздний текст, в котором, однако, сохранились сведения, что планета Брихаспати (Юпитер) была открыта предками индийцев тогда, когда она почти закрыла собой звезду Тишью (Сириус), то есть около 4650 г. до н.э. Существовали и указания на совсем уж седую древность (теория арктической прародины), о чём мы поговорим в другой раз.
Из всего вышесказанного важно сделать вывод о том, что создание Вед – чрезвычайно длительный, сложный и, увы, малоизученный даже сейчас процесс, растянувшийся на тысячелетия. Первая половина и середина II тысячелетия до н.э. – это время формирования «Ригведы» именно В ЦЕЛОМ. Её же ИСТОКИ тянутся, как минимум, в эпоху энеолита, то есть в эпоху праиндоевропейских прародин.
Веды ещё не знали каст и их групп – варн (буквально «цвет», ибо каждой варне соответствовал свой собственный цвет). Только в одном, относительно позднем гимне из десятой мандалы «Ригведы», повествующем о пурушамедхе – сотворении богами Вселенной из тела космического первочеловека-пуруши, можно найти намёки на подобное деление общества. Веды были забыты на много-много веков, «почти переоткрыты» только в XIX веке самими индийцами, и реформаторы индуизма боролись с варно-кастовой системой (назовём её так)… ссылками на Веды! Если там нет чётких указаний на касты, значит, все люди равны и полагать по-другому – гневить богов!
Строго говоря, это верно. Общество, создавшее Веды, знало только половозрастные группы, которые постепенно и стали тремя главными варнами ариев – жрецами-брахманами («молящимися»), воинами-кшатриями («мощными») и народом – вайшьями (слово, однокоренное с русским «весь», то есть «весь народ»). Четвёртая варна – шудры (буквально «слуги») – это даже не столько «чужаки», «чужеземцы», сколько «ритуально нечистые», то есть, в том числе, и преступники, — те, кто были поставлены вне общества. Веды же считались источником волшебного могущества для ариев, в это действительно верили, причём верили тысячелетиями. Именно поэтому шудрам было запрещено не только изучать, но даже слушать Веды, а подслушивающему Веды шудре именно из-за ужаса перед лишением могущества, а вовсе не вследствие какой-то патологической жестокости, заливали уши расплавленным свинцом.
Создание каст и, тем более, строгие кастовые запреты заняло тысячелетия. Тысячелетия заняла и борьба между жрецами – фактически, как мы помним, старой знати, и новой знатью – воинами-профессионалами. Перипетии и исход этой борьбы в разных частях Арийского Мира был разным. У алан поднимаются воины – Ахсартаггата нартовского эпоса: слово, однокоренное со словом «кшатрий» и мидийским титулом царя, принятом древними персами – «хшатра». За жрецами – Алагата эпоса – осталось только почётное право организовывать общинные пиры. Здесь главной была борьба между воинами и народом – Бората, которые неоднократно, если верить сказителям, массово истребляли друг друга. В Иране деление на жрецов, воинов и народ существовало ещё много веков. Но были разрешены совместные трапезы и браки. Да и само деление скорее становится едва ли не формальным.
В Индии же было по-иному. Но сначала постараемся показать, как же арии оказались так далеко на юге, так что их культурное влияние распространяется и на многие другие страны Азии. Так, и сейчас на острове Бали в Индонезии стоит храм богини Дану (однокоренные слова – «Дон», «Днепр», «Днестр», «Дунай» и, наконец, «дно»). Это мать демона и – одновременно – великого брахмана! – Вритры, вступившаяся за сына в поединке с богом Индрой и также убитая им.
В последние столетия II тысячелетия до н.э. имело место резкое похолодание. Ариев это подтолкнуло к широким миграциям на юг – за теплом, а греков и троянцев – к страшной Троянской войне. Троянцы контролировали выход из пролива Дарданеллы, что имело огромное торговое значение. Греки-ахейцы осаждают Трою, хотя завязка войны всё же на «совести» (запомним только, что античность до христианства понятия «совесть» не знала – «долг», «честь», «достоинство» – да, но не «совесть»!) троянцев. Юг Балкан составляли тогда общества, которые во многом хранили традиции матриархального общества. Правда, правили тогда уже басилеи-мужчины, но власть, как и тысячелетия назад, по-прежнему передавалась по женской линии (интересно, что такие же обычаи отражены и в русских сказок, где новый царь – обычно не сын, а зять предыдущего). Похищение жены Менелая Елены, пусть и с её согласия (а тем более с её согласия!) – это претензии на власть над Спартой, ибо именно царица – воплощение Матери богов, которая только и может дать законное право на верховную власть. Троянцы были слабы, но они сумели создать огромный союз народов Малой Азии, в который вошли, кстати сказать, и пеоны во главе с царём Протесилаем – предки армян. В результате силы оказались примерно равны, но ни одна из сторон не хотела отступать. В итоге Троя всё же была взята, пеоны – как побеждённая сторона – были вынуждены уходить далее на восток, где они смешались с урартцами, родственниками нахско-дагестанских народов.
Помнили ли пеоны, что фактически возвращаются на прародину после нескольких тысяч лет? Строго говоря, мы не знаем. Однако, хорошо известно, что многие древние народы с величайшим благоговением относились к землям предков, хотя порой уже и не помнили о ней почти ничего. В частности, много ли из современных индийцев помнит, что зверь (потом его стали воспринимать как демона) шамбара, убийство которого – великий подвиг Индры, на самом деле – лось? Так что, с другой стороны, мы не можем исключить, что пеоны, уходя на восход Солнца, не имели каких-то воспоминаний, пусть и весьма смутных, о горной и лесной стране далёких предков, на которую бы лучше вернуться, чтобы закончился период гнева богов: предки-то в любом случае помогут заблудшим внукам и правнукам…
Для ахейцев же Троянская война стала грандиозной «пирровой победой». Они стали добычей дорийцев – последней волны греков с далёкого севера. В результате дорийского нашествия появляется одно из самых жутких государств древности – Спарта. Немногочисленные завоеватели, объединившись здесь с предавшей свой народ группой ахейской знати, стали спартиатами, которые занимались только войной и управлением. Потомков же обитателей Спарты Менелая они сделали государственными рабами – илотами, и каждый спартиат, чтобы стать полноправным гражданином, участвовал в криптиях – охоте на безоружных илотов, убийствах не только мужчин, но также женщин и детей, чтобы держать завоёванных в вечном животном страхе. Ситуация усугублялась ещё и тем, что дорийцы и ахейцы были близкими родственниками – например, понимавшими друг друга без перевода.
Но вернёмся к ариям. Великий холод приводил в массовой гибели скота – главного богатства кочевников. «Айраниан ваеджо» (по-авестийски – «Арийский простор») – великая прародина ариев, находившаяся в Великой Степи Евразии – была засыпана снегом и заморожена. Арии несколькими волнами уходят в Иран – видимо, через Кавказ и через Среднюю Азию – и в Индию через Гиндукуш. Чем севернее, тем древнее памятники культуры ариев. Кое-где они постоянно контактировали с финно-уграми, восприняли от них культ хозяйки вод – выдры, другого священного животного – великой бобрихи, и образ демона – лося-шамбары. В ходе переселений новую великую реку арии назвали по-старинному – Ра, то есть «радостная, счастливая», перенеся, тем самым, древнее название Волги на Аму-Дарью. На юге Средней Азии, в тёплых землях, арии поселились в «Стране Солнца» — «Великом Хорезме», который, видимо, и стал родиной основателя маздаяснийской веры (зороастризма) Заратуштры.
Не все арии, в том числе и индоязычные, разумеется, ушли за тридевять земель. Индоарии островками оставались в нынешней Одессщине, но особенно – в бассейне Кубани, которую они называли просто «Рекой» — ©индом, а землю – ©индикой. Таким образом, индийцы и синды – просто «речники», «речные жители». Индоарии Северного Причерноморья – особый, потрясающий островок седой старины, повлиявший, пусть и косвенно, и на славян. Так, имя бога Сварога – бога Неба и великого кузнеца, покровителя (как и у кельтов Шотландии) свадеб – восходит не к иранским словам, а к индоарийскому «сварга»- «небо».
Переселившиеся же на юг арии во многом изменили древнюю про-стоту нравов и культуры, но это во многом уже другая история, о которой мы поведаем в следующих статьях.
Арии в Иране. Заратуштра
Ранний зороастризм
О доарийском субстрате в истории Индии говорят часто, доарийский же Иран – такое словосочетание, мягко говоря, ещё весьма и весьма непривычно. Однако, в древнейшие времена не только в Индии, но и в Иране существовали свои культуры и государства, которые ещё нельзя связывать с арийскими. Здесь сложилось такое государство, как Элам, имевшее свою собственную традицию, в том числе и письменную (клинописную), примыкавшее к традициям государств древнего Ближнего Востока. Эламский язык, по современным данным, занимал промежуточное положение между языками ностратической макросемьи, в которую входит индоевропейская языковая семья, и макросемьи афроазиатской (древние евреи, арабы, финикийцы). История Элама заканчивается в ходе войн с могущественной и агрессивной Ассирией, хотя сами эламиты и эламский язык, по всей видимости, сохранялись на юго-западе Ирана, судя по глухому сообщению одного из наиболее выдающихся географов исламского Востока ал-Истахри, до X в. н.э.
История же арийского Ирана, как это ни странно покажется на первый взгляд, начиналась в Средней Азии: оттуда арии во многом и заселяли эту страну. Но и здесь ариям предшествовали народы, культурное влияние которых – как правило, незримое, — проявляется и поныне. В нынешней Южной Туркмении и близлежащих землях, в том числе и под песками и холмами пустыни, была открыта уникальная цивилизация, которая получила в историко-археологической литературе причудливое название «Бактрийско-Маргианский археологический комплекс». Её открыватели были уверены в том, что перед нами – наследие иранцев, иногда датируя появление последних даже VII тысячелетием до н.э. Однако, сами арии не древнее конца IV тыс. до н.э. К тому же, тщательное исследование показывает, что это всё же создание иных народов, весьма далёких от индоевропейцев. Так, иранцы, как и арии вообще в те времена были кочевниками-скотоводами, а под песками Кара-Кумов мы находим огромные и впечатляющие дворцы, земледельческую культуру и прочее. Иранцы тогда жили в шатрах, а здесь – дома, поля, огромные храмы… Напротив, искомые земледельцы и созидатели древних дворцов и храмов не были знакомы с конями – по крайней мере, так близко, как древние арии, для которых конь давно уже стал и другом, и верным товарищем, и знамением войн и великих побед.
Сюжеты и образы этой оставшейся, по всей видимости, «немой», то есть бесписьменной культуры также совершенно отличны от индоевропейских – так или иначе известных у других народов, принадлежность которых к индоевропейской среде бесспорна. Скорее они напоминают древние дравидские образцы. Однако, дравиды, сейчас, в основном, живущие на юге Индии, — это люди южных (австралоидной и веддоидной) рас с коричневой кожей, тогда как создатели «Бактрийско-Маргианского археологического комплекса» — европеоиды. В современной Южной Туркмении, правда, и сейчас живут смешавшиеся с белуджами и туркменами дравиды – народ брагуи, но, кто знает, когда и откуда они пришли. Может быть, перед нами – не потомки изначального населения данных мест, а поздние выходцы с далёкого юга?.. Подобное ведь тоже нельзя исключать, ибо история Среднего Востока и Южной Азии и в относительно недавние Средние века таит в себе множество загадок и «белых пятен».
Скажем сразу: точно сказать, какова была история этих земель в интересующее нас время, бесспорно пока не может никто. Ожесточённые же споры исследователей – археологов, историков, искусствоведов, языковедов – всё же постепенно приближают нас к истине.
Скорее всего, многие парадоксы «Бактрийско-Маргианского археологического комплекса» — и, одновременно, истории Ирана времён Заратуштры и даже более позднего времени – могут быть объяснены тем, что древние миграции могли порой приводить к следующим результатам: смешавшись, два совершенно разных народа могли «взять» от одного из своих предков антропологический тип, а от другого – язык. Культура же народа-потомка обычно соединяла в себе черты культуры двух (а обычно – более!) народов-предков. Примерно так же произошло и здесь. Племена, говорившие на дравидских языках, первоначально заселяли Закавказье и были европеоидами. В ходе переселений, детали которых нам всё ещё неясны, они приходят на юг Средней Азии и создают здесь данную цивилизацию. Только гораздо позже, возможно, в связи с усыханием климата, дравиды-европеоиды через нынешний Иран мигрируют в Индию, где и создают, в содружестве с иными, более ранними обитателями страны, гигантскую цивилизацию Хараппы. Здесь они смешиваются с последними – австралоидами и веддами по расовому типу – и передают им свой язык, восприняв, в свою очередь, их антропологический тип. Остатки более древнего, чем дравиды, населения Индии, кое-где сохраняются и по сей день. Это племена мунда, связанные с австроазиатскими народами Юго-Восточной Азии.
Но вернёмся в Среднюю Азию. Уходя от серьёзного похолодания, здесь кочевали ираноязычные арии. На территории Южной Туркмении формируется «Страна Солнца» — «Великий Хорезм» — более древний, чем Хорезм в Южном Приаралье (север современного Узбекистана). Ещё одна, уже третья «Страна Солнца» была названа так ещё позже. Это Хорасан на северо-востоке Ирана. «Назвать» же для архаического сознания – значит, «сделать». Итак, арии шли на юг – к теплу и Солнцу, не уставая торжественно нарекать встреченные ими земли землями Солнца. На новых местах они сталкивались с более древним, в первую очередь, дравидоязычным населением.
Итак, «Великий Хорезм». Это была страна, слава которой гремела в веках. Страна, богатство которой подвигли, правда, в более позднее время, известную всем вавилонскую царицу (титул «сар» — «голова» — тоже заимствован от ариев!) совершить сюда грандиозный поход – поход на огромные расстояния, с отрывом от баз снабжения, за многие десятки дневных переходов, через земли, заселённые враждебным и порой едва известным даже купцам населением.
Но этот поход дал такие богатства, какие Вавилон не видел. Ни до, ни после данных событий.
А имя той царицы, я думаю, известно всем, читающим сейчас этот пост. Юной девушкой её привезли в огромный, чужой, разноплеменной город, и она попросила своего господина и мужа сделать ей сады, — но по-особому, чтобы они были как в её родной горной долине.
Шаммурамат. По-гречески – «Семирамида». А те самые сады — висячие сады Семирамиды.
Именно в «Великом Хорезме» рождается основатель новой религии, значительно переросшей рамки древних племенных культов.
Заратуштра.
По отцу он происходил из рода Спитама – «Искромётных». У него было два старших и два младших брата. Согласно позднейшим преданиям, его отец по имени Порушаспа (буквально «Человеко-Конь», «Кентавр») и мать Дугдова (буквально «Корова») так назвали сына, чтобы отвести глаз злым духам. Мальчик был чрезвычайно болезненным, несколько раз находился на грани жизни и смерти. Заратуштра – буквально «Погонщик старых верблюдов», смысловой перевод скорее – «Бедняк» и даже «Нищеброд» (вспомним у славян аналогичные имена «Нелюба» и «Некраса»). Считалось, что на ребёнка с таким именем не посмотрят и злые духи.
А детские болезни, преодоление их – важный показатель силы духа. Вспомним хотя бы Суворова и имама Шамиля, очень болезненных в детстве.
Основатель дуалистической религии, которую его последователи называли просто «благой верой» — «маздаясна». Религией, весьма и весьма близкой к единобожию, что было почти немыслимо в те времена. Старое и новое, узко местное и едва ли не всечеловеческое, почти вселенское, соединялось в этом высоком и болезненном человеке и его странной, непостижимой для многих тогда вере.
Заратуштра отверг и проклял древних богов – дэвов (буквально «сияющих»), завив, что существует только два бога-брата – старший — бог зла Анхро-Майнью (по-гречески — Ариман) и младший – бог добра Ахура-Мазда (Ормузд). Анхро-Майнью насилием и обманом получил своё первородство, но… перед нами и идеализация младшего брата – древняя черта, отражённая едва ли не во всех русских сказках. Когда старшие постепенно вырастали и отделялись, младший Асуры или, по-ирански, ахуры – «набухающие силой», значение «не-бог» в Древней Индии – скорее, народная этимология. Потому в Ведах, правда, единственный раз, асурой назван и главный враг асур – бог Индра.
Дэвы были богами Верхнего (Небесного) Мира, а асуры – Нижнего, подземного. Не удивляет традиционная терминология Заратуштры, скорее всяческого удивления достойно то, что он фактически приходит к единобожию, причём без какого-либо влияние со стороны Пятикнижия Моисея и культа единого бога Атона в Древнем Египте. Многие идеи его веры кажутся нам сейчас странными, половинчатыми, а порой и совершенно неприемлемыми для современного человека. Но для своего времени, для воинственных и жестоких, хотя и простодушных ариев и их соседей, проповеди Заратуштры – «Гаты» («Песнопениях») — звучали как гром среди ясного неба. Дело в том, что этот человек учил во многом противоположному тому, что было принято даже в самых «цивилизованных», наподобие Вавилона, обществах того времени.
Заратуштра происходил из кочевников. Гораздо позже, через несколько веков, принявших маздаяснийскую веру окончательно назовут Ираном. А не принявших – Тураном. Пока же родичи Заратуштры отринули его.
И неудивительно.
Люди того времени никогда или почти никогда не сомневались ни в чём. Они действовали, а не думали. Царь Обычай, царь Закон думал и решал за них. А говорили они лишь для того, чтобы Обычай задышал и зажил в их Слове.
Так заповедали боги. Так заповедали богини. Так заповедали предки.
Они сами, люди, — даже все вместе, ставшие единой стеной на народном собрании или на пиру, в сече или на свадьбе, не могли ничего и ничего даже и не дерзали.
В «Гатах» же странного сородича с ними говорил сам бог добра. Он призывал поклоняться только ему одному, отвергнув древних богов и духов, которым предки поклонялись уже не одну тысячу лет. Он благословлял только мирный труд и проклинал войну, без которой тогда не мыслил себе жизни никто, проклинал кровавые жертвы и страшные магические обряды, когда, например, покойников варили в особых ритуальных котлах, чтобы возродить их вновь — так Медея омолодила своего тестя, отца Ясона, так что перед нами – древняя индоевропейская магия, известная и грекам. Не менее непримирим Заратуштра был и против использования наркотического вещества – хаомы – в религиозных обрядах. (Интересно, что древний мыслитель так проклинает наркотики, что даже нам сейчас неудобно его цитировать!)
Неудивительно, что почти всю жизнь Заратуштра сносит враждебность и оскорбления народа. Только в конце жизни местный правитель (кави) по имени Виштаспа принял его веру и оказывал Заратуштре всяческое покровительство. Но жрецы дэвов – карапаны — возненавидели его люто. В конце жизни Заратуштры один из них убивает его во время молитвы ударом кинжала в спину.
Великому реформатору было тогда 77 или 80 лет…
Но после него осталась новая маздаяснийская вера, которая на много столетий определила жизнь Древнего и раннесредневекового Ирана.
А теперь же, имеет смысл осветить и сам зороастризм – веру Заратуштры и о той общественной и культурной роли, которую она сыграла – и играет по сей день! – в истории Ирана и Индии.
Начнём с того, что сейчас, по всей видимости, можно уже сказать, что в зороастризме и зороастрийских обычаях и обрядах не всё иранское, не всё индоевропейское. Подобный вывод может вызвать, как минимум, серьёзное недоумение, но… факты, слишком много фактов говорят сами за себя. Подобное неудивительно: иранцы, заселяя Среднюю Азию и современные Иран и Афганистан, пришли не в пустые земли, а земли, имевшие, как мы уже писали, многовековые традиции культурного и государственного строительства.
В.И. Абаев, в частности, полагал, что культ огня великий реформатор религии взял из далёкого иранского прошлого, ибо быть иранцем и не чтить огонь – невозможно. Великий алановед, конечно же, рассуждал верно, но культ огня, по всей видимости, — культ, известный едва ли не у всех народов, потому не имеет смысла выяснять, от кого – иранцев, дравидов или, к примеру, у народов, родственных бурушаскам – ещё одному загадочному этносу региона – Заратуштра берёт культ огня. Однако, с другой стороны, понятно, что храмов огня у ариев-кочевников быть не могло, и не только саму идею храма, но и некоторые особенности последних зороастрийцы взяли у народов «Бактрийско-Маргианского археологического комплекса».
Ещё более интересен зороастрийский обряд погребения. Мёртвый ритуально нечист (эта идея известна у очень многих народов), все же стихии, особенно священный огонь – чисты. Поэтому – и такой вывод по-своему весьма логичен – мертвеца нельзя оставлять в соприкосновении ни с одной из стихий, а бросать в огонь – вообще величайшее кощунство. (Потому, в частности, вопреки Геродоту, царь Персии Куруш Великий не мог сжигать живьём пленного лидийского царя Креза, так что данный эпизод явно придуман неким не известным нам информатором «отца истории»).
Как же быть? Современные зороастрийцы хоронят своих мёртвых в цементе, но, по традиции, они оставляли покойников в особых «башнях молчания» на растерзание птицам, а кости собирали в особые сосуды. Но такой обряд в Средней Азии фиксируется ещё до прихода сюда иранцев. Подобные же погребальные обряды известны во многих регионах Евразии, например, в Сибири и на Кавказе. В Сибири, например, способ погребения с выставлением тела на лабазе считался весьма почётным: так первоначально местное население похоронило самого Ермака Тимофеевича. По всей видимости, такой ритуал погребения когда-то был характерен для огромной, скорее угадываемой сейчас праобщности, включающей дравидов (оссуарии юга Средней Азии), енисейские народы (последняя группа переселенцев в Северную Америку, часть которой осталась на Енисее) и народы, говорившие на языках северокавказской семьи.
Кроме того, в маздаяснийской вере причудливо и порой парадоксально сплеталось не только индоевропейское и неиндоевропейское, но и локальное и всечеловеческое, старое и новое. Исследователи до сих пор удивляются, как в таком архаичном обществе, каким было общество Заратуштры, могли получить распространение такие абстрактные понятия, как Благая Мысль, Благое Слово, Благое Дело и прочие, которыми буквально пестрят «Гаты»: подобное совершенно не характерно для того времени. Поклонение только одному богу также было совсем не в духе времени.
Однако, с другой стороны, в зороастризме много традиционного, удивительного для нас. Начнём с того, что, согласно всем историческим данным, Заратуштра жил на пограничье зон обитания кочевников и земледельцев в IX-VIII вв. до н.э. Но лингвистические данные говорят о XIII-XII вв. до н.э.! Интересно, что датировка в обоих случаях сомнений не вызывает!
Объясняется же данный парадокс достаточно легко: реформатор творил на уже мёртвом к тому времени языке – видимо, том языке, который воспринимался в иранском обществе священным. (Представьте, чтобы мы с вами заговорили на языке Ивана III!). А значит, существовала мощнейшая традиция непредставимого для нас бережного отношения к языку далёкого прошлого, своя собственная (и гораздо более древняя, чем античная!) школа риторического искусства.
И это – на мёртвом языке.
И это – у безграмотных кочевников и якобы «примитивных» земледельцев.
Наставления, как и для чего применять те или иные приёмы ораторского искусства, буквально рассыпаны по «Авесте», являясь предметом для обширного, многоаспектного исследования.
Объяснение также простое: это было общество, чтившее священное вещее Слово и искренне верившее, что его возможности едва ли не безграничны. Во многом в этом следует искать и секрет успеха Заратуштры и его учения, каким бы непривычным оно поначалу не казалось. Как показывает зороастрийская традиция, пусть и относительно поздняя, вещий старец, певший свои «Гаты», вызывал благоговейный ужас даже у врагов. «Гаты», ставшие ядром священной «Авесты», как и другие авестийские тексты, в течение почти полутора тысяч лет передавались изустно. Только в VI в. н.э. их окончательно записали, и алфавит, созданный специально для «Авесты», оценивается даже современными языковедами как один из лучших алфавитов мира – наряду с деванагари («письмо богов» для санскрита), кириллицей и арабской вязью…
Что же касается содержательной стороны учения Заратуштры, то это, в первую очередь, учение мира и мирного труда – как скотоводческого, так и земледельческого. Недаром отклик реформатор, в основном, услышал не у родичей-кочевников, а в земледельческой среде. Недаром эти представления так легко воспринимаются даже современными славянами, с их многовековым «культом» оборонительной войны. Несмотря на покровительство кави Виштаспы, невозможно оценивать Заратуштру «придворным» или, тем более, «сервильным» священнослужителем или поэтом. Действительно, он прославлял сильную царскую власть, но ведь только она могла обеспечить мирный труд и остановить страшные, губительные набеги кочевников.
Крайне отрицательно Заратуштра оценивал и кровавые жертвы, и наркотики, и, используя его выражение, такое порождение бога зла, как «мерзкий, неискупимый грех педерастии». Так, если даже убийство праведника при определённых условиях может быть прощено Ахура-Маздой, то этот грех не может быть искуплен ни на Земле, ни в мире ином…
(Эх, дорогой читатель, может, вернёмся в IX век до нашей эры?.. жестокое время, но чище нашего будет…)
Конечно, в «Авесте» много и дремуче-древнего, праарийского и даже праиндоевропейского, и как раз-таки это не вызывает удивления. Для историка интересны не только, а может, и не столько «Гаты», сколько «Младшая Авеста», «Бундахишн». Эти части «Авесты» сложились позже, но сюжеты и образы, заключённые в них, стадиально более ранние, чем образы «Гат». Здесь явно сохраняется культ собаки, быки («говяды» — слово, утерянное в славянских языках) могут жаловаться Ахура-Мазде на свою страшную долю в войнах людей. Наконец, остались даже реликты веры в переселение душ и отсутствие индивидуальной души вообще – идея, сохранившаяся и поныне в некоторых направлениях буддизма – ещё одного порождения арийской культуры. Так, из тысячи душ собак является душа выдры. Эти звери, истреблённые во многих местах, считались ариями «душами («хозяевами») вод», и убийство выдры, как верили, по всей видимости, за много веков до Заратуштры, вызывало засуху – бедствие, которого в засушливых регионах Азии боялись, пожалуй, больше всех остальных. Потому убийцу выдры всегда убивали, и только случайное убийство священного животного ещё можно было как-то искупить.
Культ выдры и особенно культ бобрихи, хозяйки плодородия (богиня Ардвисура Анахита), вполне возможно, — наследие древнейших контактов ариев (андроновцев) с финно-уграми – контактов, хорошо известных по археологическим и лингвистическим источникам, вплоть до заимствований в язык коми из арийских языков, в наибольшей степени родственных памирским (!). Подобные факты и стали основанием для гипотез, помещавших родину Заратуштры далеко на север, вплоть до Пермской земли. Это не родина последнего, это зона контактов и зона арийского влияния.
Дух захватывает: Пермь и Памир, Ардвисура Анахита и современное армянское женское имя «Анаит» (видоизменённое «Анахита»).
Но «Авеста» и вера Заратуштры таят ещё много загадок, о некоторых из которых мы скажем чуть позже, в следующих статьях.
Игорь Васильевич Лисюченко
* Мнение редакции Фонда может не совпадать с мнением автора
1 часть данной статьи:
fond-svetoslav.ru/articles/50-kto-takie-indoevropeicy-chast-1-avtorskaja-statja-i-v-lisyuchenko.html